А.Кривов: Надо совершить градостроительную революцию

В прошедшие две недели по России прокатилась очередная волна отключений электричества. Эти происшествия не были столь же крупными, как энергетический коллапс в Москве в конце мая. Тем не менее специалисты считают, что нынешние «маленькие энергетические кризисы лишь начало». Советская инфраструктура изнашивается, а новых проектов развития инфраструктурной сети не существует. О кризисе инфраструктуры в России корреспондент RBC daily Михаил Чернов беседует с генеральным директором консорциума градостроительных предприятий ЗАО «Национальный градостроительный институт» Александром Кривовым.

– Произошедшие энергокатастрофы, особенно энергетический коллапс в Москве, вызвали шквал обсуждений. Как Вы считаете, в чем причина столь высокой аварийности?

– Тут стоит говорить не об одной причине, а о целой области причин. Весь комплекс инфраструктур России стареет и амортизируется. По всем видам жилищно-коммунального хозяйства, дорожной, трубопроводной, энергетической инфраструктур – везде происходит амортизация того запаса прочности и функционального запаса, которые создавались десятилетия назад. Пока кризис лишь развивается. Никаких положительных изменений не происходит. Более того, не предусматривается никаких действий, которые могли бы улучшить положение в технико-технологическом плане.

Сложившаяся ситуация связана с тем, что государственная плановая социалистическая экономика подразумевала бюджетные расходы, централизованные капитальные вложения в развитие инфраструктуры. Хорошо ли, плохо ли, но на определенном техническом уровне (как правило, уровне технологических укладов середины прошлого века) инфраструктура развивалась и обеспечивала определенное развитие технических систем. В понятие «технические системы» входят и здания, и комплексы застройки. Раньше все эти системы развивались. Теперь, при отсутствии дополнительных вложений в развитие инфраструктуры, мы сталкиваемся с ситуацией, когда число потребителей увеличивается, а инфраструктура остается прежней. Это связано прежде всего с переходом от централизованной бюджетной экономики к экономике рыночной, где каждый инвестор принимает решение самостоятельно, в соответствии со своими коммерческими интересами. Бизнес-план предусматривает развитие того или иного объекта в соответствии с его потребительской ценностью, единственная его цель – вернуть инвестиции. А способа аккумуляции вложений многих частных инвесторов в развитие инфраструктуры пока не отработано.

Всем известно, Москва потребляет каждый год на 5-7% больше. Требования растут. Прирост до сих пор осуществлялся за счет того, что сложившаяся инфраструктура это позволяла. Но централизованные бюджетные вложения подразумевали развитие инфраструктуры, а сейчас развития не происходит. Рыночная экономика таких долгосрочных и слабо окупаемых инвестиций не приемлет. Отсюда принципиальное расхождение в отношении к развитию инфраструктуры и объектов недвижимости, которые могут коммерчески выгодно использоваться. Эта ситуация должна быть каким-то образом изменена.

– Каким образом?

– Есть ряд предложений и возможностей. Совершенно очевидно, что за государством должна сохраниться определенная доля собственности в основных инфраструктурных фондах и энергетических компаниях. Не случайно такие компании, как «Газпром» и РАО «ЕЭС», являются компаниями со значительной долей государства. Но существует парадокс! Согласно своей идеологии эти компании рассматривают себя как частные предприятия, которые работают на своих акционеров! То есть их первая задача все-таки извлечение прибыли. Из 4 млрд прибыли «Мосэнерго» 1 млрд пошел на выплату бонусов акционерам.

– То есть госкомпании де-факто работают как частные

– Совершенно верно. Они, по сути дела, работают как целиком частные компании. Это должно быть каким-то образом исправлено. Вот многие Ваши коллеги-журналисты, опираясь на свои впечатления, говорят, что за последние 10 лет ситуация заметно изменилась в лучшую сторону. Да. Внешне да, но за эти 10 лет стали старее все системы, и ничего для их исправления не сделано! То есть никакой осмысленной технической и технологической политики не ведется. Такая политика должна быть централизована хотя бы концептуально. Никто не говорит, что надо возвращаться к старой плановой экономике. Хотя, кстати, план – слово многозначное. Бизнес-план – тоже план. Главное, что концептуально должна быть выстроена целостная и единая линия. Сейчас же все реформы нацелены на изменение структуры управления для того, чтобы «размельчить объект», увеличить число акционеров. Но задача-то в том, чтобы аккумулировать значительные средства на развитие инфраструктуры. Сейчас эта ситуация с инфраструктурами лишь усугубляется, более того, она становится определенным препятствием, барьером к развитию. Например, жилищное строительство невозможно развивать без инфраструктуры, освоения территорий.

– Мы везде видим строительство: и в центре Москвы, и на окраинах, и за городом. Как вообще к этому строительному буму относиться, если знаешь о том, что необходимого инфраструктурного потенциала для этого нет?

– Как относиться? Так и относиться, как вообще ко всей нашей нынешней жизни... Строят эти дома, подключаются к существующим сетям… Но Москва еще обладает значительным ресурсом мощностей. 20-30 лет назад инфраструктура развивалась с большим запасом. И хотя технологически она отвечала довольно упрощенным требованиям, но тем не менее многократное дублирование, замещение, связность этой всей системы позволяла ей функционировать фактически без серьезных аварий и потрясений вплоть до сегодняшнего времени. Правда, когда ее начинают разбивать на части... В развитых капиталистических странах (в тех же США) все разбито на малые частные системы, но там технический уровень каждой отдельной системы намного выше, поскольку они находятся в режиме постоянного обновления и модернизации, замены, смены технологических поколений.

У нас технологической смены не происходит. У нас устаревшие, но относительно высоконадежные системы (благодаря многократному дублированию) разбивают на мелкие, что приводит к общему снижению надежности. В Москве с ситуацией так или иначе справятся, потому что в столице сидит политическое руководство, да и Москва собрала наиболее квалифицированные инженерные кадры. Подобные майскому коллапсы, конечно, будут. Я вообще катастрофу, что случилась, называю мягкой катастрофой. Мягкая катастрофа – эта та, которая не привела к гибели людей. Жесткая – связана со смертями.

– С чем могут быть связаны жесткие катастрофы? Каковы зоны максимального риска?

– К жестким катастрофам можно отнести катастрофы на транспортных системах, газопроводах, аварии, связанные с работой диспетчерских служб, которые могут привести к столкновению поездов. Мягкая энергетическая катастрофа, случившаяся в мае, – хороший способ встряхнуть ситуацию и показать, что к инфраструктуре нельзя относиться чисто потребительски.

– Но никаких выводов сделано не было. Одна лишь критика Чубайса и отставка главы «Мосэнерго»...

– Изменить что-то в одночасье трудно. Главное – необходимо понять, что управлять страной без технологического компонента нельзя. Не могут управлять только юрисконсульты и администраторы. Должны быть технологи, инженеры. Должен сложиться новый технологический уклад. Однако он пока не складывается. На инфраструктуру навешиваются некоторые новые импортированные объекты – оборудование жилых домов, к примеру… Однако все внедряется в старую матрицу. В фонд технологического уклада середины прошлого века внедряются новые элементы. Эти элементы будут работать, пока вся матрица не встанет. Изношенность всех сетей по стране колоссальная: она превысила две трети. Это означает, что осталась последняя треть, а это уже аварийный цикл.

– Возвращаемся все к тому же вопросу: что делать?

– Что делать, трудно сказать. Нынешняя социальная система, или, если хотите, общественная формация, в которой мы находимся, к гражданскому общественному развитию не приспособлена. Развивается только элитное жилищное строительство. Да оно, по сути, и не элитное даже – панельные дома или железобетонные. Железобетонный дом по определению элитным не может быть, потому что жить в нем просто вредно или как минимум неприятно. И такие дома все равно в Москве стоят 1200 и более долл. Это, конечно, вовсе не рынок доступного жилья. Ни о чем таком и речи быть не может. Нужно какие-то довольно радикальные меры предпринимать по мобилизации инженерно-технологического ресурса, прежде всего проектирования.

Скажем, в малых и периферийных городах ситуация проще. Там значительный объем частного жилищного фонда, который «живет на подножном корму», в метаболизме природы существует, а не полностью зависит от инфраструктуры, как многоэтажный дом. Надо менять прежнюю, социалистическую систему урбанизации. Она была основана на централизованных капитальных вложениях и на полносборном домостроении, и это требовало крупных и долгосрочных затрат.

Например, для того чтобы построить крупный район из панельных пятиэтажек, надо было сначала подготовить территорию, домостроительный комбинат, организовать систему подвоза и поставок, спроектировать все это, и только потом приступить. Между решением о панельной застройке и началом работ проходило несколько лет. Но это принципиально нерыночный подход. В нашем понимании рыночной экономики за 5-7 лет должен окупиться весь проект, и это заложено в бизнес-планы. Сейчас надо развивать альтернативные виды строительства, а для этого нужны большие территории.

– А что такое «несоциалистическая, альтернативная урбанизация», с Вашей точки зрения?

– Новые виды урбанизации должны отвечать той реальной хозяйственной среде, которая сейчас существует. Ясно, что значительная часть населения тысячу долларов за квадратный метр платить не может. Это очевидно. Должны быть выведены новые приемы – технические, технологические, административные, которые бы позволяли осуществлять развитие в расчете на средний класс. Средний класс, я считаю, в России – это те, кто зарабатывает 200 долл. в месяц.

– Как могут выглядеть эти новые города и поселки? Мне, например, непонятен принцип этой урбанизации. Сейчас, скажем, в Москве есть и рабочие места, и школы, и коммуникации... И коттеджные поселки, и города-спутники в Подмосковье все ориентированы на Москву. Все тяготеют по ежедневным трудовым миграциям к Москве. Какую новую урбанизацию в таких условиях можно предложить?

– Я считаю, что принципиально возможно каждому желающему давать землю, причем находящуюся близко к уже существующей инфраструктуре, железным дорогам, автодорогам и т.д., и развивать массовое усадебное и малоэтажное строительство с максимальной ценой квадратного метра 200-300 долл. и со всеми системами технического обслуживания.

– Почему так дешево?

– Да это не дешево! Это очень даже дорого! Если говорить о том, что дешево, то в Новосибирском академгородке высококлассными военными инженерами была разработана система «Экодом». Они решили создать максимально автономную систему домостроения. Эта система делалась в соотнесении с ооновской системой Habitat, с Госстроем… Там они вышли на себестоимость 100 долл. за метр. И это при почти полной утилизации всех процессов жизнедеятельности, использовании накопительных технологий тепла за лето, что позволяет снизить затраты на энергопотребление.

– Это будет лучше, чем квартира в стандартной 16-этажке?

– Квартиры в железобетонных домах – это очень тяжелое для жизни место, и психологически, и физиологически. Это железобетонные камеры – железобетон практически не пропускает воздух. Человек живет как в полиэтиленовом мешке, особенно если поставлены современные евроокна, которые наглухо закрываются. Принудительная вентиляция в домах не предусмотрена – только естественная. Раньше она делалась, как в СНИПах писалось, «через неплотное примыкание оконных и дверных проемов». Теперь, если окна у вас нормальные, воздухообмена практически нет – застаивается воздух. Плюс к этому ходят массовые вихревые токи от электроприборов. Утрачиваются все позитивные качества живого воздуха – все уничтожается. К тому же что за удовольствие жить, скажем, на 16-м или на 30-м этаже? Вниз иногда смотреть страшно, за детьми надо присматривать, не подпускать их к окнам.

– Но вынос жилья за город предполагает вынос инфраструктур, рабочих мест...

– Да. А ведь идет измельчение рабочих мест. А в Москве что? Должна развиваться система железнодорожных линий… Москва, кстати, развивается так же, как средневековый город, в стенах. Дело даже не в непроницаемой МКАД, а в том, что административная граница города выглядит стеной. Вместо того чтобы нормально, спокойно «расползаться», все концентрируется в Москве. Модернизацией всей системы жизнеобеспечения сегодня никто напрямую не занимается, причем не только в Москве, но и в Подмосковье. Ту же Барвиху возьмите. Там же жуть что творится. Инфраструктуры нет, все друг из-под друга выкачивают воду. Начались просадки грунта, сброс сточных вод происходит часто просто на поверхность земли, в Москву-реку или все стекает в низкие точки рельефа. В 2003-2004 гг. Госстрой пытался этим заниматься. Там с инфраструктурой очень тяжелая ситуация, хотя, казалось бы, туда самые богатые люди съехались. Никакого отношения к общей системе никто из них не имеет. Все пытаются стать автономными. Это приводит к тому, что электричества не хватает, не решается централизованно вопрос, где брать питьевую воду, куда направлять сточные воды... Градостроительство же – это когда занимаются не одним домом, а системой, которую увязывают и с транспортной инфраструктурой, и с инженерной, и с экологической. Этого нет даже по Рублево-Успенскому шоссе! Главная наша беда – отсутствие стратегического технологического видения по отношению к России.

– Это задача государства.

– Да. Вообще сейчас стоит вопрос о создании рынка доступного жилья. Надо осуществить градостроительную революцию. В Российской Федерации под землями застройки находится 0,37% территории, всего под землями населенных пунктов – примерно 1,1% от территории РФ, включая сельскохозяйственные угодья, дороги и промышленные зоны. В Германии, например, этот показатель составляет 12%, в Великобритании – примерно 20%. То есть мы живем исключительно тесно.

– Тесно при огромной территории... То есть Россию надо застраивать?

– Да. Надо менять тип урбанизации, о чем мы уже говорили. Социалистическая урбанизация основана на централизованных капитальных вложениях, она подразумевала высокую концентрацию населения. Все было общественным: транспорт общественный, системы водоснабжения, канализации, энергоснабжения централизованные. Поэтому в нормативах было предусмотрено делать все максимально плотно. Нельзя было снизить плотность застройки ниже нормативной. Сейчас нужно переходить к другой системе, где бы каждый обладал своим домохозяйством. Семья должна иметь свободу выбора, где жить. Для этого надо предложить новые системы расселения, но ничего в этом направлении не делается.

– Где существуют соответствующие условия для расселения в России?

– По отношению к транспорту надо ориентироваться на существующую инфраструктуру. Что касается водоснабжения, канализации – создавать спланированные автономные системы. Развитая газовая сеть у нас уже есть, и это колоссальное достижение. В начале 90-х годов мы предложили активно развивать так называемую среднерусскую систему расселения вдоль 58-й широты – от Костромы через Бологое на запад. Там идет линия железной дороги, и эту линию можно было активно развивать. До революции на этой территории жило около 11 млн человек. Сейчас – 1,5 млн. Идет активная демографическая рецессия. Сейчас, кстати, заселить эту полосу уже невозможно. Тогда был запас инфраструктурный. Сегодня должны быть найдены способы разумной территориальной организации, вокруг городов нужно развивать системы расселения и отводить тысячи гектаров под застройку. Несколько плотных систем расселения необходимо создать не только в Центральной России, но и в Сибири – вокруг Новосибирска, Кемерова, Барнаула, Омска, Томска.