Москва глазами инженера: кто и зачем передвигал здания в столице
Одна из самых невероятных инженерных операций, которая когда-либо происходила в Москве, — передвижка домов. Все о ней слышали, но мало кто знает, как именно совершались эти перемещения и какими примерами нам стоит действительно гордиться.
Как все начиналось
История передвижек зданий и сооружений уходит своими корнями еще в эпоху Возрождения. В 1455 году инженер из Болоньи Аристотель Фьораванти передвинул в своем родном городе колокольню церкви Санта Мария Маджоре. Правда, уже следующий опыт в Венеции закончился неудачей — видимо, подвели тамошние слабые грунты. Запятнанная репутация могла стать одной из причин переезда итальянского архитектора в Россию, где он построил Успенский собор в Кремле и поучаствовал в трех военных походах русских князей, немало удивляя москвичей своей инженерной премудростью. Фьораванти можно считать первым профессиональным инженером на русской земле, в некотором смысле отцом русской инженерной школы.
После Фьораванти в области передвижения зданий наступило затишье длиной в четыре столетия. Вспомнили об этом американцы в 1870-е годы. Поначалу двигали дома небольшие — одно- и двухэтажные, зато иногда перемещали целые районы. Например, в 1925 году в Осборне в связи с предстоящим наводнением на 2,5 км передвинули 552 дома!
По мере накопления опыта американцы взялись за более масштабные постройки — в 1930 году на новое место переехало здание телефонной станции в Индианаполисе весом 11 тыс. тонн и высотой восемь этажей.
А как было у нас
Передвижение домов в Москве началось не в советские годы, а чуть раньше — в конце XIX века. Тогда расширяли пути Николаевской железной дороги (то есть Петербурго-Московской). В Москве под снос попал добротный двухэтажный кирпичный особняк, принадлежавший англичанке Макгилл. Инженер путей сообщения Федорович, видимо, знал об американских опытах передвижения и попробовал воплотить их в России. В конце концов, терять нечего — дом все равно был обречен на снос.
Здание весом 1,6 тыс. тонн благополучно переехало на 100 м. За процессом наблюдало большое количество москвичей, а фельетонист «Русского листка» Менделевич написал такие строки:
Нельзя сказать, чтобы проворно,
Но все ж — единственный пример!
Дом продвигается упорно,
И торжествует инженер!
Дом Макгилл, кстати, до сих пор находится на Каланчевской улице, недалеко от путей. Стоит он брошенный, с выбитыми окнами, на крыше растут деревья. А жаль — у меня давно зреет идея создать в нем музей передвижки зданий.
Большая передвижка
По-настоящему передвижки в Москве начались в 30-е годы XX века. Тогда стартовала масштабная реконструкция столицы: расширялись улицы, перестраивались мосты, строился канал Москва — Волга. Много домов планировалось к сносу. Но жилой фонд в Москве и без того небольшой, а значит, надо было придумать способ убрать строение с места без разрушения.
Тогда-то и появился наш герой. Практически все советские передвижки разработал и провел инженер Эммануил Гендель. В 1930-е Гендель работал в Метрострое — укреплял фундаменты домов, находящихся вблизи тоннеля метро на Волхонке. В 1935-м, при строительстве второй очереди метро (известной нам как зеленая ветка), передвинул мешавшую трамвайную подстанцию с Тверской на 2-ю Брестскую. Это, видимо, натолкнуло инженера на мысль о том, что передвижка может стать спасением для стремительно реконструирующейся Москвы.
В 1936 году не без инициативы Эммануила Матвеевича при Моссовете была создана организация с вполне актуальным для тех времен названием и уставными задачами — «Трест по передвижке и разборке зданий». Гендель стал главным инженером треста. Первая же задача по уровню сложности напоминала те, к которым американцы пришли только после 50 лет работы — передвинуть дом весом 8 тыс. тонн и высотой в пять-шесть этажей.
Дом был построен буквой Г. Эстакаде мешало не все строение, а только длинная его сторона, выходившая на Садовое кольцо. В итоге левая сторона отъехала на 34 м, а правая — на 53 м. Дом передвинули за три дня.
Как передвинуть дом
Шаг первый. Укрепляем кирпичный дом железом
В Москве все перемещенные дома имели кирпичные несущие стены. Если кирпичную кладку поставить на рельсы, она, разумеется, тут же сломается под своим немалым весом. Поэтому необходимо «одеть» дом в прочную железную раму. По периметру всех несущих стен устраивалась обойма из железных балок.
Шаг второй. Строим новый фундамент
Дом срезался со старого фундамента и устанавливался на новый. Таким образом, важно сразу в новом месте построить фундамент.
Шаг третий. Отрезаем дом от фундамента
Американцы делали так: подводили под здание домкраты (устройства для подъема), поднимали его, ставили в проем рельсы и опускали здание. Подъем и опускание требовали дополнительного времени и денег. Инженер Гендель придумал, как сделать операцию проще, быстрее и дешевле:
под железной рамой в стене пробивалось множество «окон»;
в подвале укладывались щебенка, шпалы и рельсы. Рельсы шли по всей трассе будущей передвижки и заходили на новый фундамент;
на рельсы укладывались катки. В качестве таковых использовались бракованные оси железнодорожных вагонов;
по каткам в «окна» закатывались ходовые балки — огромные металлические балки вроде тех, из которых строятся небоскребы;
все рассчитано так, чтобы между железной рамой и ходовыми балками оставался зазор в 1–2 см, в который забивались клинья и приваривались сверху и снизу. Конструкция походила на гигантские сани с десятками полозьев;
теперь дом сидит не только на собственном фундаменте (через простенки между «окнами»), но и на рельсах, укрепленных ходовыми балками и катками. Осталось разбить отбойным молотком простенки — и все. Теперь дом стоит только на рельсах.
Шаг четвертый. Двигаем дом
Для передвижки домов использовались либо домкраты (устройства для подъема), либо лебедки (катушки с тросом, работающие от мускульной силы или мотора). Вспомните, как вы толкаете заглохшую машину. Самое сложное — сдвинуть ее с места, а дальше она сама катится потихоньку. Так же и с домом: чтобы его сместить, нужна совместная работа лебедки и домкрата, а дальше он катится от одной только лебедки.
Шаг пятый. Ставим дом на новый фундамент
Когда дом переехал, его необходимо с рельса переставить на новый фундамент. То же что и шаг третий, но в обратном порядке: строим простенки, отрезаем клинья, вынимаем ходовые балки, рельсы, замуровываем «окна».
Шаг шестой. И самый интересный. А что происходит с жильцами все это время?
Правильный ответ: ничего особенного. Живут себе в доме, как жили. На самом деле, один из первых шагов при передвижке — «пересадить» дом с постоянных труб и коммуникаций на временные. Для этого водопровод и канализация выводились из дома выше линии отреза и подключались к городской сети гибкими шлангами. К электрическому и телефонному кабелю подключался запас, который разматывался при передвижке. А жильцы проходили к себе домой по временным деревянным мосткам.
В 1938 году режиссер Александр Медведкин сделал фильм «Новая Москва» — молодежную комедию о сталинской реконструкции столицы. Обыграли здесь и передвижку домов. Обратите внимание на слова сестрички: «Вода льется, свет горит, телефон работает...»
В том же 1937 году передвинули здание 1929 года постройки на улице Серафимовича, напротив Дома на набережной. Причиной стала выросшая эстакада Большого Каменного моста. Но была своя сложность: новое место дислокации находилось почти на 2 м выше старого. Сначала строение подняли 90 домкратами, под него подвели ходовые балки, катки и рельсы, частично опиравшиеся на землю, а частично — на деревянные сваи. То есть дом практически висел в воздухе.
Передвижка дома на улице Серафимовича стала, пожалуй, самой известной — именно ее воспела Агния Барто в стихотворении «Дом переехал»:
Возле Каменного моста,
Где течет Москва-река,
Возле Каменного моста
Стала улица узка.
В 1938 году передвинули Саввинское подворье на Тверской. Этот дом, построенный в 1907 году в духе русского модерна, стал самым тяжелым из перемещавшихся в мире — он весил 22,5 тыс. т. Здание было передвинуто на 50 м за три дня.
В 1939 году на Тверской передвинули здание Моссовета (ныне мэрия Москвы). Здесь перед Генделем встал целый ряд задач. Во-первых, ему предстояло перемещать исторический памятник — зданию на тот момент было более 150 лет. Пришлось тщательно изучить его техническое состояние и произвести необходимое укрепление конструкций. Во-вторых, чиновники Моссовета, в отличие от простых советских граждан, не должны были страдать от подготовительных работ по выемке грунта и подводки рельс и балок, поэтому все работы проводились подземным способом — благо у Генделя имелся опыт работы в Метрострое. Иными словами, Моссовет стоял себе как стоял, а под ним несколько месяцев шла тяжелая работа. И вот в один сентябрьский день он сдвинулся с места, обнажив под собой достаточно глубокий котлован. Кстати, передвижка Моссовета стала и самой быстрой в истории — здание весом 20 тыс. т было перемещено на 13,5 м за 41 минуту.
Еще одним сложным объектом стала глазная больница на Тверской, передвинутая в 1940 году. Здание больницы сначала повернули на 97 градусов (чтобы фасад ее не прятался во дворе, как Саввинское подворье, а выходил в переулок Садовских, ныне Мамоновский), а после поворота сместили на 20 м в косом направлении, да еще с подъемом на один этаж. В общем, весьма сложная получилась операция. Кстати, об операциях — все это время больница продолжала принимать пациентов, для чего от Тверской до передвигаемого здания был устроен постоянно наращиваемый деревянный помост.
Послевоенное время
Во время войны было не до передвижек — Гендель занимался вытаскиванием утонувших танков и восстановлением разрушенных мостов и заводов.
После войны и смерти Сталина грандиозные планы по реконструкции Москвы приостановились, и двигать дома не было необходимости. Но Гендель нашел свое второе призвание — он занялся укреплением и восстановлением архитектурных памятников. На его счету укрепление фундаментов Успенского собора в Рязани и Потешного дворца в Кремле, выпрямление минарета медресе Улугбека в Самарканде и колокольни Церкви Иоанна Предтечи в Ярославле (она изображена на тысячерублевой купюре), передвижка костела XVI века в Чехии и двухсотлетнего павильона «Октагон» (он мешал строительству Центра международной торговли) в парке «Красная Пресня».
А передвижки в нашем городе продолжались до самого конца XX века, но уже без Генделя. В 1979 году, после завершения строительства редакции газеты «Известия» на Тверской, решили отодвинуть типографию Сытина — она закрывала вид. Перемещали ее на 33 м не вглубь, а вдоль улицы, к углу Настасьинского переулка. Практику 1930-х годов — двигать как есть — отвергли, здание укрепили металлическим каркасом и стянули тремя поясами. В результате дом переехал безопасно, но стоимость такой передвижки предпочли не афишировать.
В 1981 году при расширении Люсиновской улицы отодвинули старинную усадьбу Игнатьевой — Белкина. Здание было выстроено после наполеоновского пожара, но покоилось на древних каменных палатах, практически полностью ушедших под землю. Пришлось рыть глубокую траншею на все 42 м передвижки, чтобы сохранить дом в первозданном виде.
А два года спустя, в 1983-м, случилась не передвижка, а раздвижка. МХАТ на Камергерском затеял реконструкцию сценической коробки — это та часть театра, где помещается сцена со всем своим оборудованием: трюмом, поворотным кругом, штанкетными подъемами для декораций. Коробку отпилили от основного здания театра и отвезли назад на 24 м. На освободившемся месте разместили новые механизмы для всяких театральных чудес вроде провала в люк статуи Командора и появления тени отца Гамлета, а затем немного придвинули стены назад, так что здание окончательно удлинилось на 12 м.
С тех пор передвижек в Москве больше не происходило. А жаль — ведь сейчас, когда ежегодно теряется несколько ценных исторических зданий, такая инженерная операция могла бы позволить столице быть динамично развивающимся городом, при этом бережно относящимся к своей истории.
Иллюстрации предоставлены автором
Точка зрения авторов, статьи которых публикуются в разделе «Эксперты/Мнения», может не совпадать с мнением редакции
