Урбанист Олег Баевский: «Проспект Сахарова — холостой выстрел»
В Москве больше месяца продолжаются акции протеста против недопуска независимых кандидатов на выборы в Мосгордуму. 10 августа на проспекте Академика Сахарова прошел санкционированный митинг оппозиции, который стал самым массовым за последние несколько лет (число участников, по данным «Белого счетчика», превысило 49 тыс. человек).
«РБК-Недвижимость» поговорила с профессором, руководителем направления «Городское планирование» Высшей школы урбанистики ВШЭ Олегом Баевским о том, насколько приспособлена Москва для проведения массовых акций и какие столичные пространства могут стать альтернативой проспекту Сахарова.
— Насколько сегодняшняя Москва удобный город для уличного протеста?
— В Москве исторически все общественные пространства создавались для театрализованного политического действия. Неслучайно у нас столько площадей и проспектов огромной ширины — они должны были стать и становились площадкой для парадов, шествий, фестивалей и так далее. Сталинский генплан Москвы — это план репрезентативных пространств, которые должны были демонстрировать единение народа с властью. Так что пространственный резерв у города есть, другое дело, что сегодня он по понятным причинам не используется.
— Для проведения санкционированных митингов власти всегда предлагают проспект Сахарова. Почему именно он представляется им самым безопасным вариантом?
— Проспект Сахарова и его продолжение в сторону Мясницкой улицы — холостой выстрел. Это одна из крупных городских магистралей, создание которой предусмотрено генеральным планом 1935 года. Однако она не получила продолжения, и движение по проспекту Сахарова сейчас очень незначительное, перекрывать его не жалко, сделать это легко и просто.
— Как благоустройство центра Москвы изменило в этом смысле ситуацию в городе?
— Я думаю, [благоустройство] это вполне осознанное стремление создать некую поведенческую альтернативу, заполнить время и мысли людей бесконечным потреблением чего-то. Отсюда все эти фестивали, ярмарки, праздники, которые порой выглядят очень навязчивыми.
— Комфортизация среды в ответ на растущую политизацию.
— С одной стороны, благоустройство позволяет власти говорить, что она делает все для того, чтобы жизнь в городе становилась лучше, и с этим действительно не поспоришь. С другой — это огромный фронт работ, позволяющий обеспечивать хорошие доходы вовлеченным в них подрядчикам.
Развитие пешеходных пространств очевидно преследует цель затруднить возможность движения индивидуального транспорта, снизить привлекательность центра для автомобилистов. Но одновременно эти процессы создают предпосылки для интенсификации общения людей. Сколько ни занимай это пространство ярмарками и лотками с вареньем, люди все равно найдут место для того, чтобы разговаривать друг с другом на те темы, которые их реально волнуют.
— Отличается ли российская столица от других столиц в этом отношении? Грубо говоря, где протестовать легче — в Москве или в Париже?
— Во всех городах, где так или иначе разворачивается уличная политика, люди используют общественные пространства. Степень развитости этих пространств и есть критерий удобства города для его жителей. Вот что такое хорошая квартира? Это квартира, где у каждого есть своя комната и еще общая комната, где могут собраться все ее обитатели. Так же и с городом. Общественные пространства в городе должны быть так устроены, чтобы у каждой социальной группы, по какому бы признаку она ни формировалась, было свое пространство плюс пространство, где все эти группы могут собираться вместе. И когда мы развиваем эту систему не только в центре, но и в спальных районах, мы создаем задел для развития общественно-политической жизни.
— Московские власти неоднократно предлагали провести оппозиции митинги в Марьино, сейчас этот вариант также обсуждается. Он может быть альтернативой?
— Если речь идет об общегородской повестке, понятно, что никакой спальной район для таких митингов не годится. Доступность центра для горожан максимальная, а доступность любого периферийного района минимальна. Речь о том, что развивать общественные пространства нужно не только в центре, но и на периферии, и тогда локальные конфликты будут решаться на месте, а не выноситься на городской уровень. Это тоже путь к улучшению городской среды.
— Есть ли устойчивое представление, что такое пространство для политического действия в сегодняшнем мире?
— Мы знаем пример Гайд-парка, но это все же нетипичный пример. Представить себе специально организованное пространство для политических акций нельзя, все равно получится политическое гетто, где можно выпускать пар.
— Современный Париж, перестроенный Османом, разве не так устроен?
— Проект Османа преследовал обратную цель: он создавал возможности для власти препятствовать каким-либо выступлениям своих противников. Он создавал возможность проходить кварталы насквозь, использовать артиллерию против бастующих.
— С другой стороны, современный буржуазный город подразумевает возможность для какого-то политического действия со стороны жителей, и Париж здесь хороший пример. Чем выше благосостояние людей, тем сильнее их запрос на право быть услышанными. Это же не может не влиять на устройство современного города.
— Совершенно верно. И то, что Москва сегодня обратилась к общественным пространствам, к территориям общего пользования, вселяет некоторую надежду, что мы движемся в правильном направлении.
— Разве не наоборот?
— Действительно, сейчас эти пространства используются для того, чтобы предложить или даже навязать горожанам определенную повестку, которая будет отвлекать их от каких-то активных политических действий. С другой стороны, это временная ситуация. Сегодня бульвары заставлены декорациями, а завтра их не будет. Капитальная основа фундаментальная, и это главное. Мы же видим — когда нужно устроить какое-то мероприятие, удобное власти, все эти пространства расчищаются и становятся абсолютно комфортными для массового действия. Другое дело, что степень технического решения ниже плинтуса: на Мясницкой после дождя лужи — как в деревне.
— Нужны ли вообще Москве специальные ареалы для массовых мероприятий или уже существующих достаточно?
— Существующих общественных пространств в Москве по сравнению с европейскими или американскими городами катастрофически недостаточно, но создавать загон для протеста — значит, сводить всю общественно-политическую жизнь к нулю. Это не способствует росту гражданского самосознания. Общественные пространства универсальны, их функции очень подвижны и они меняются во времени.
— Можно предположить, что с ростом политизации населения так или иначе будут меняться общественные пространства в Москве. У вас есть в этой связи какие-то ожидания?
— Каким-то образом это обязательно отразится на устройстве города. Можно ожидать упреждающего, тщательно спланированного вмешательства властей в развитие общественных пространств, повышение игровой, досуговой составляющий. Власти — и это общемировая тенденция — будут стремиться, чтобы на улице царил вечный праздник. Если вокруг вечный праздник, глядишь, и народ станет добрее.