За торговыми рядами: краткая история московского Зарядья XV–XXI веков
Название Зарядье (буквально — часть города, находящаяся за торговыми рядами) совершенно нетипично. Древний город на большой реке обычно состоит из крепости на возвышенном месте и жилого района под горой. Жилые и торговые кварталы, плавно спускающиеся к реке, принято называть подолом. Это слово подразумевает, что гость приближается к городу и, наблюдая его со стороны, дает имена городским частям. Зарядье предполагает совершенно другую точку зрения на город — не со стороны, а изнутри.
Точка, относительно которой Зарядье оказалось «за рядами», это не абстрактный центр города, а вполне конкретное место — Константино-Еленинские ворота Кремля, которые со временем исчезли. Нынешнему Кремлю предшествовал деревянный, для которого Константино-Еленинские ворота были главными. Отсюда выходила Великая улица, ведущая к пристани, находившейся ниже по течению, из этих же ворот шла Варварка — северная граница района и начало дороги из Москвы во Владимир.
Великая улица связывала первоначальный город — Кремль на крутом холме с древней пристанью ближе к устью Яузы. Посад за городскими стенами начал возникать вокруг этой градоформирующей оси, затем поднялся вверх на холм к Варварке, заполнив пространство между реками Москвой и Неглинкой. Варварка упоминается в летописях даже раньше, чем Великая улица, — в 1434 году. К этому времени Китай-город и Зарядье уже густо заселены, а городу не одна сотня лет.
При строительстве стены Китай-города Великая улица получила вторые ворота — Космодамианские. На старых фотографиях это мощная башня вполне кремлевского размера. Ее основание до сих пор лежит под тротуаром Китайгородского проезда.
Когда Константино-Еленинские ворота были заложены, а масштаб города изменился, улица превратилась в Мокринский переулок — по имени церкви Николы Мокрого.
Перспективу исчезнувшей улицы просто представить себе и сегодня: наблюдатель, стоящий в ее середине, рядом с церковью Николы Мокрого, мог видеть ее восточный конец, упирающийся в паперть церкви Зачатия Анны, что в Углу, а повернувшись на запад, видел в перспективе улицы колокольню Ивана Великого.
Археологические раскопки в XX–XXI веках на месте Великой улицы открыли последовательно сменявшиеся формы городского благоустройства: булыжную мостовую XVIII–XIX веков, деревянную XVII-го и еще ниже грунтовую дорогу шириной всего 4 м, по обе стороны которой стояли плетни из стволов молодых берез.
Каменную стену вокруг посада собирался возводить еще Василий III после набега Махмет-Гирея в 1521 году, но строительство началось в 1534-м при регентстве Елены Глинской.
В 1535 году «майя в 16 день князь Великий Иван Васильевич всея Руси и его Мати Елена повелели град камен ставити Китай». Елена и малолетний Иван участвовали в закладке. По линии будущих стен шел крестный ход во главе с митрополитом Даниилом, а вслед за ним строители укладывали первые камни.
Крепость строилась по итальянским образцам итальянским же мастером Петроком Малым и дожила почти без утрат до 30-х годов XX века. К 1927-му ее впервые за много столетий полностью отреставрировали, а через несколько лет снесли большую часть. Стена, окружавшая Зарядье, продержалась дольше других — ее снесли в 1950-е. И все же до сих пор ниже земной поверхности сохраняется до половины ее высоты.
На дореволюционных фотографиях акватория Москвы-реки от Яузы до Кремля всегда заполнена баржами, плотами и прочим разнокалиберным флотом. А в центре речной панорамы старого Зарядья над крышами высится неоготический Никольский храм.
Снесенный в 1941-м храм именовался Никола Мокрый, или Водопоец. Святой, изображавшийся с мокрыми волосами, оберегал путешествующих по воде. Средневековое киевское предание рассказывает о родителях, задремавших в лодке и уронивших младенца за борт в Днепр. У иконы Николы в Софийском соборе ребенок был найден мокрым, но живым.
Никола Мокрый обозначал еще и место, заливаемое в весеннее половодье. По границе речного разлива и шла Великая улица, ведущая в Кремль. Храм обозначал и место пристани, и сухой берег.
О повседневной жизни средневековой Москвы и ее жителях известно немного. Город был деревянным и постоянно горел. Черные прослойки в толще культурного слоя, еле заметные или толстые, легко соотносятся с записями летописцев, обязательно сообщавших о пожарах.
В одной из усадеб Зарядья, погибшей в пожаре 1468 года, была найдена костяная печать, на которой вокруг фигуры человека с копьем читается надпись «печать Ивана Коровы». Хозяином печати оказался Иван Юрьевич Патрикеев, князь, боярин, наместник московский, ходивший во главе войск на Новгород и Казань, зарядский житель.
Соседями Ивана Коровы были бояре Романовы, родословие которых начинается с Андрея Кобылы и его сына Федора Кошки.
Самое первое, упоминаемое в документах, население Зарядья носило звучные фамилии. Каменная церковь Варвары, давшая имя улице, была выстроена итальянцем Алевизом по заказу купцов Василия Бобра, Федора Вепря и Юшки Урвихвоста. Юшка известен так же, как Иван Дмитриевич Бобрищев, достигший должности постельничего и выстроивший на той же Варварке белокаменные палаты, отданные Иваном Грозным британским купцам, — Старый английский двор. Это древнейшее каменное жилое здание за стенами Кремля.
Как и английские торговцы, получившие домовладение из рук Ивана Грозного, приезжими были Андрей Кобыла — «из немец», а Юшка со товарищи — из сурожских гостей (сурожане в Москве XIV–XV веков — богатые купцы (гости), которые вели торговлю с Византией и итальянскими городами, а затем с Османской империей через порт Сурож (совр. Судак). — Прим. ред.). Москва была «портом пяти морей» и в те далекие времена. Итальянцами были построены стены Китай-города и церковь Варвары, псковичи дали название зарядским Псковскому переулку и Псковской горке.
В XIX веке в Зарядье возник еврейский район. Так случилось, что первым местом в городе, куда евреи могли приезжать и останавливаться легально, стало Глебовское подворье — небольшое двухэтажное здание. В Зарядье, и без того тесном, это была точка наибольшей концентрации людских масс. Двести еврейских семей одновременно могли находиться на подворье.
На рубеже XIX и XX веков все описания сравнивают Зарядье с восточным базаром. Через много столетий после исчезновения и пристани, и Великой улицы Зарядье продолжало выглядеть как район рядом с оживленным портом, хотя фактически сделалось гетто, замкнутым в самом себе, отгороженным от внешнего мира крепостной стеной и перепадами высот. Граница между миром «верхнего» Китай-города с деклассированным Зарядьем легко опознается по подпорной стене Варварки, ставшей для Зарядья фактически четвертой стеной. В исчезнувшие зарядские переулки надо было спускаться по лестницам.
Внутри периметра стены сохранился нетипичный для центра города мир. Здесь сформировалось абсолютно герметичное пространство. Лучшим подтверждением тому служат воспоминания наших современников, чье детство прошло в Зарядье 40–50-х XX века.
Родной квартал для мальчишек тех лет был надежным убежищем, здесь можно было не опасаться даже милиции с Красной площади. Здесь был настоящий лабиринт переулков и проходных дворов, а ниже уровня земли бесконечные подвалы соединялись в единую сеть тайных ходов.
Узнавая точное время по главным городским часам — кремлевским курантам, местные дети гуляли на Красной площади, потому что это была ближайшая городская площадь, а погреться зимой заходили в мавзолей.
Фотографии 1940 года, сделанные во время архитектурных обследований района перед сносом, сохранили наиболее подробный отчет о жизни предвоенной Москвы.
Сталинский генеральный план 1935 года не определил, что конкретно должно появиться в Зарядье. Конкурсы на здание Наркомтяжпрома проводились в 1934 и 1936 годах, но к строительству не приступали. В 1940 году вместо наркомата было запанировано строительство второго дома Совнаркома. Зимой 1940–1941 годов успели снести практически четверть всего Зарядья — юго-западный угол между рекой и Москворецким мостом. Началась война. Проекты остались на бумаге, а жизнь в Зарядье продолжалась почти такая же, какой она была до революции, до Николая II и, может быть, даже до Николая I.
«Смена эпох» в Зарядье пришлась на середину XX века. «В один из сентябрьских дней 1947 года в древнюю землю Москвы легли первые камни домов-великанов», — такое описание почти языческого действия появилось в журнале «Техника — молодежи» за 1952 год.
Священнодействие закладки первого камня было умножено на восемь и совершено в день 800-летия города. Лишив столицу старых ориентиров — церквей, сталинский план преобразования города обещал новые высотные доминанты невиданных размеров. Представляя семь построенных московских высоток, следует держать в голове еще две непостроенные. Девятым и самым высоким зданием должен был стать Дворец Советов на Волхонке, а восьмым — высотное здание в Зарядье.
Всю вторую половину XX века облик Зарядья был связан с одним архитектором — Дмитрием Чечулиным. Его дом на Котельнической практически единогласно признается красивейшем из московских сталинских небоскребов, но Чечулин — единственный архитектор, строивший сразу две высотки. Высотное здание в Зарядье, строившееся для Министерства госбезопасности, имело все шансы стать высочайшим зданием Москвы, ведь строительство Дворца Советов на месте храма Христа Спасителя к тому моменту было уже заморожено.
Сталинские высотки достраивались после смерти Сталина. Но не все. Каркас здания в Зарядье, которой достиг к 1953 году высоты 15-го этажа, в 1955-м было решено разобрать. Металлический каркас из Зарядья был повторно использован при строительстве стадиона в Лужниках. Этот же путь через полвека повторил концертный зал «Россия», три года простоявший осколком снесенной гостиницы, а потом переехавший во Дворец спорта «Лужники».
Десять лет Зарядье представляло собой заброшенную стройплощадку — так же, как в начале XXI века. История в этом месте любит ходить по кругу. В 1958 году группой архитекторов было предложено отказаться от строительства и разбить парк.
И все же через десять лет Чечулин вернулся в Зарядье чтобы на фундаментах непостроенной высотки возвести гостиницу «Россия».
«Россия» стала новой версией «окна в Европу». Здесь жили делегаты партийных съездов и иностранные гости. Подъезд гостиницы каждый день становился то красной ковровой дорожкой, то Карнеги-холлом, то той самой аллеей звезд, где оставлялись отпечатки рук с автографом.
Роль места, где публика стоит с двух сторон, а посередине шествуют те, на кого смотрят, вернулась в новом формате. Когда-то, в те времена, когда Кремль был деревянным, так шли в город от пристани по Великой улице. Неудивительно, что аллея звезд эстрады практически точно совпадает с трассой этой улицы, правда ХХ век оторвал ее от поверхности земли, приподнял на несколько метров и превратил из картографического объекта в архитектурную деталь.
Гостиница «Россия» вмещала в себя все, что можно и нельзя вместить. Бывает дом-город, но это было здание-государство. В 1990-е здесь открылся первый ночной клуб, а из номеров с видом на Кремль стали выходить в прямой эфир отечественные и зарубежные телеканалы.
На свободных пространствах вокруг гостиницы образовался стихийный палаточный лагерь, в котором голодали, протестовали и собирали подписи. Вольница у стен Кремля. Картонные дома были оборудованы печками, в городке проживали сотни постоянных жителей. Символическим началом этого «Вудстока» можно считать приземление Матиаса Руста. В 1987-м его самолет сел на Большой Москворецкий мост как раз в том месте, где в былые времена иностранные гости, везущие новое с востока и запада, выходили по Великой улице под стены Кремля.
В ноябре 2004 года состоялся первый конкурс, посвященный площадке в Зарядье. На тот момент гостиница «Россия» еще была полна постояльцами. Реконструкция, заявленная в конкурсе, традиционно обернулась сносом. Через год гостиницу закрыли. Полтора года ушло на разборку корпусов гигантского комплекса. Концертный зал «Россия» простоял еще три года, будто снова исполняя роль старого Зарядья, стоявшего десятилетия в руинах, ожидая, когда же придет строитель.
