Архитектор Иван Колманок: «Сейчас время начинать что-то новое»
Московское бюро AI-architects — один из хедлайнеров московской архитектурной сцены последних лет. В портфеле компании, основанной в разгар кризиса 2008 года, около полусотни жилых и коммерческих объектов в столице и регионах, а также проекты благоустройства общественных пространств, в том числе Боровицкой площади в Москве.
Летом AI-architects вышли в финал международного конкурса на реновацию центральной площади Святой Недели в Софии, а до конца года по проектам бюро будет благоустроено несколько подмосковных городов. «РБК-Недвижимость» поговорила с партнером AI-architects Иваном Колманок о сложностях работы с городом, дефиците конкуренции и профессиональной брезгливости.
— Этим летом премьер-министр Дмитрий Медведев предложил вернуться к типовому проектированию. Как вам идея?
— Смотря в каком обществе мы живем: если в социалистическом, то нормально, если в капиталистическом, то это немного странно. С одной стороны, качественные типовые проекты нужны для решения задач строительства жилья в рамках госпрограмм — социальное жилье, жилье для военных, переселенцев. Но это не должно быть базой для развития жилищного строительства, скорее, частный случай под конкретные цели. С другой стороны, основной двигатель развития — конкуренция. Если конкуренции нет, не о чем говорить.
— В России конкуренция не очень приживается: ее нет ни в политике, ни в экономике, ни в бизнесе — нигде. В архитектуре тоже не просматривается.
— Согласен, но в случае с типовым проектированием это еще вопрос денег и перераспределения ресурсов. Если взять 120 млн кв. м жилья, которое необходимо спроектировать, и заложить хотя бы тысячу рублей на метр на проектирование, мы получим 120 млрд руб. Огромные деньги, которые можно было бы потратить на множество современных качественных проектов, которые гораздо лучше отразят потребности жителей, у них будет дизайн и индивидуальность. А можно на эти деньги спроектировать всего один дом и затем тиражировать его повсюду.
— Вы на этапе конкурса вошли в историю с программой реновации, а потом добровольно из нее вышли. Почему?
— Потому что мы разрабатывали свои проекты для людей. Много встречались, общались с жителями, были дебаты и жаркие споры. Мы точно увидели, чего на самом деле они хотят, и постарались это максимально учесть. А потом ситуация изменилась и нас поставили перед выбором: работать для людей или для цифры. И мы решили, что для цифры ничего делать не будем.
— В чем именно вы разошлись с городом?
— У нас была идеология открытого соучастного проектирования: мы собирались в районном ДК и общались с людьми, рассказывали им, что можно сделать по техническому заданию, а что нужно сделать по техническому заданию. В рамках технического задания мы все и сделали. А потом, когда зашла речь о том, чтобы его изменить, поняли, что не сможем и не хотим объяснять людям, почему проект изменился. Ведь все наши совместные решения и наработки были в открытом доступе, их можно прочесть, а решение вдруг почему-то другое. И мы не стали ввязываться.
— В какой части было предложено изменить техническое задание?
— Речь шла о коэффициенте плотности и о выборе стартовых площадок. Если мы видели, как сделать программу за 15 лет, меняя стартовые площадки, то город этого не захотел, потому что на них был уже готов другой проект. И чтобы от него не отказываться, они решили стартовать оттуда. Это означало, что программа будет в два раза длиннее. По плотности по техническому заданию у нас был коэффициент 25 тыс. человек: при таком коэффициенте остается человеческий масштаб, человеческая среда, а потом его увеличили. Впрочем, сейчас это позиция не только города, но и любого заказчика.
— У любого заказчика позиция хуже, чем у города.
— Да, потому что город может себе позволить сделать проект хотя бы по нулям, то есть точно вписаться в коэффициенты, а девелоперу нужна прибыль. Это значит, что после того как город обновит стандарты, девелопер сделает жестче — ему нужно как-то выживать.
— Запущенная реформа долевого строительства должна поумерить аппетиты девелоперов, нет?
— Если государство станет крупнейшим игроком на рынке недвижимости, частным заказчикам останутся крошки, и они будут рады работать с тем, что дадут.
— Вы активно работаете с городом в части проектирования общественных пространств, новых станций метро, жилья. Насколько это сложно и как изменились в этом смысле правила игры за последние годы?
— Работа с госзаказами — это всегда компромисс между тем, как тебе хочется сделать, и тем, как тебе разрешат. В любом случае это сложные и жесткие условия.
— Можно отказаться и не идти на эти условия.
— Для того чтобы отказаться, тебе нужно точно понимать, что это неинтересно и невыгодно. А если есть ощущение, что ты это сдюжишь и переборешь, тогда надо ввязываться. Например, сейчас нас пригласили в закрытый городской конкурс по застройке завода Хруничева, но мы от него отказались, потому что вошли в шорт-лист международного конкурса на реновацию центральной площади Святой Недели в Софии. Два столь масштабных проекта одновременно требуют огромных ресурсов.
Например, для Святой Софии мы организовали исследовательскую группу, которая постоянно работает в Болгарии с разными представителями общественности — местными жителями, известными персонами, духовенством, молодежью. Изучает архивы, документы, проводит многочисленные анкетирования, опросы. Так мы сможем понять, какой должна стать центральная площадь Софии, как ее перезагрузить, сделать живой и интересной, придумать связки с прилегающими территориями, проложить новые пешеходные маршруты. И это всего лишь этап в подготовке к финальной части, для которой мы должны представить концепцию и защитить ее перед мировым жюри.
— Одновременно вы готовите проект благоустройства центральных общественных пространств в подмосковных городах. Что там будет?
— Сейчас работаем над мастер-планом центральной части Ногинска. Это стопроцентно соучастное проектирование, вовлечение в проект местных жителей, представителей администрации, бизнеса. Мы напрямую получаем информацию, чего не хватает городу и с какими проблемами нужно начинать работать в первую очередь. Помогаем им формулировать техническое задание для нас. Нас прежде всего интересуют мелочи, о которых можно узнать только находясь внутри — неудобный маршрут от работы до дома, отсутствие пандусов, пробки.
У всех преобразований должна быть экономическая составляющая, ее цель — понять, как улучшить бизнес-климат в городе. Для этого изучаем трафик передвижения людей и выясняем, какие сервисы можно предложить прохожим в наиболее оживленных местах, каких функций не хватает. Отдельный раздел и группа вопросов посвящены социологии. Они помогут выявить, где не хватает школ, детских садов, поликлиник и какой экономический эффект принесет их строительство.
Много работаем с транспортными потоками: на основе вычислений можно понять, какую улицу лучше сделать пешеходной, где необходимо поставить светофоры или установить «лежачие полицейские», где нужно сделать одностороннее движение, чтобы развязаться с пробками, где не хватает платных или бесплатных парковок. Еще работаем над брендингом города. Нам важно понять, как жители Ногинска себя идентифицируют. Мы хотим создать такой бренд, который любой горожанин будет с гордостью носить и транслировать.
— Какими еще городами занимаетесь?
— Работаем с благоустройством Лотошино, Ступино и несколькими другими подмосковными городами. Недавно закончили Шаховскую. Сделали из стихийной вокзальной площади эдакую городскую гостиную. Она стала пешеходной, появилась овальная лавка на 50–70 человек, в центре которой растут цветы и деревья. Все это под большим уютным навесом, чтобы в любую погоду людям было комфортно ждать свой транспорт. По нашей задумке лавка в центре вокзальной площади — это отсылка к гербу поселка, птице колпице.
Овальная форма лавочки символизирует гнездо. Ранее мы разработали новый брендинг для Шаховской, представляющий собой распахнутые крылья на круглой линзе и символизирующий широкий жест и гостеприимство. Но лично для меня самое важное, что там наконец-то появились пандусы, которые улучшили жизнь многим людям. Я вообще люблю делать что-то для большого числа людей. Частные дома — это хорошо, но они меняют жизнь всего нескольких людей. А на Боровицкой площади, например, сидят тысячи людей, и им хорошо.
— При этом именно Боровицкая — самый спорный кейс в вашем портфолио. Почему не побрезговали за него взяться?
— В этом был некий вызов. Можно ли что-то сделать с территорией, которая изначально обречена на определенный контекст, когда тебя ставят в жесткие условия, которые нельзя изменить. Но можно переосмыслить. И мы придумали, как повернуть все в другое русло. Если все будут проявлять брезгливость и отстраняться от решения сложных задач, то что же останется?
— Все не проявят.
— Все очень боялись быть к этому причастными, а мы, получается, не побоялись и вытянули эту площадь, предложив взамен изначально планировавшемуся там «кладбищенскому» благоустройству нейтральное лаконичное решение — которое в итоге стало популярным у людей. Были архитекторы, которые не критиковали наш проект с точки зрения идеи, каких-то решений, а открыто поливали нас помоями за то, что мы согласились помочь с этим пространством, где уже решено было ставить памятник, который многими неоднозначно воспринимается. В контексте именно этого, идеологически сложного проекта они поступили несколько лицемерно: они же не пошли и ничего не сделали, а мы пошли ситуацию исправлять, делая то, что в наших силах. Вот вам лично чем этот памятник не нравится?
— Тем, что это неталантливо сделанная вещь, которая стоит в неправильном месте.
— А что там должно быть?
— Какая-то осмысленная пустота.
— Я с этим соглашусь, но на Боровицкой круговое движение, площадь обрамлена дорогой — это очень мощная фигура вращения. В летний день через эту площадь проходит тысяча человек, а на машине проезжает полмиллиона, и они видят ее на скорости, на повороте. Поэтому сама по себе архитектура этого места требует чего-то осевого. Ну или, наоборот, должен быть сильный контраст.
Мы пришли со своей повесткой и облагородили, смягчили это место. Руководствовались анализом места, рельефом холма, поэтому решение математически выверенное. Идея кругов, расходящихся по воде от креста, была у нас изначально, как символическое изображение таинства крещения. Мы искали способ переложить этот замысел на существующий рельеф местности. Он воплощен через радиальную форму ступенек и точечные светильники в газоне, продолжающие эти линии. Строители пытались упростить наш проект, но именно точные математические расчеты помогли его защитить: мы доказали, что любое смещение испортит всю картину и проект потеряет смысл.
— Щербакова что в вашем проекте не устроило?
— Идеологический проект, который там был, представлял собой продолжение Манежной площади с ее кладбищенским дизайном. Смысл конкурса, который объявила Москомархитектура, был в том, чтобы сделать из пустыря в историческом месте, которым никто никогда не занимался, обитаемое общественное пространство. Причем сделать это деликатно, по-европейски. Щербакову это не понравилось. Но не только. Ему было нужно, чтобы фигура Владимира просматривалась со всех точек, чтобы вы могли подойти либо, наоборот, отойти максимально далеко и увидеть ее во всем великолепии. Но мы пренебрегли этим соображением, из-за чего у нас были жаркие споры с автором монумента.
При этом важно понимать: надежды на то, что от памятника откажутся, у нас не было — он уже был изготовлен. Моей задачей было максимально сгладить его эффект и представить территорию как место для летних посиделок, встреч, небольших концертов и просто смотровую площадку.
— Притом что там делать особо ничего нельзя.
— Вообще ничего. Мы, например, всю дорогу называли наш амфитеатр лестницей, чтобы уйти от прямой ассоциации, что это место потенциального скопления людей. Мы долго бились за то, чтобы избавиться от парковки внизу и сделать там сцену для музыкантов. Думаю, рано или поздно власти к этому придут и будут устраивать там концерты — для начала какие-нибудь религиозные или этнические, а потом, может быть, и современные. Кроме того, там предусмотрена программированная подсветка, которую тоже можно использовать.
На самом деле, изначально наш замысел был еще шире: мы предлагали повысить пешеходную доступность места за счет создания пешеходного перехода напротив выхода из метро «Боровицкая». Проанализировали, что все три проходящих тут автомобильных потока — с моста, из-под моста и из-за дома Пашкова — регулируются светофорами. Раз они тут и так стоят, то с созданием пешеходного перехода картина сильно не изменится, зато сразу оживится участок Моховой, который заканчивается площадью с памятником. Но идея не была принята: ближайший переход — подземный, напротив библиотеки имени Ленина.
— У AI-architects много проектов в регионах. В чем особенность работы там и меняется ли специфика в зависимости от субъекта, от позиции губернатора, может быть, местных лоббистских групп?
— Если говорить о городских проектах, о благоустройстве, то ни в одном регионе нет такой огромной силы, как КБ «Стрелка» в Москве. Там еще можно что-то сделать, еще не все закостенело. Москва же обрастает какими-то правилами, закономерностями, которые не позволяют делать то, что ты хочешь. Есть много обстоятельств, которые нужно учитывать.
— Каких, например?
— Вот перед нами лежит камень для станции метро «Шереметьевская». Он произведен за наши деньги. Зачем? Мы сделали этот образец, готовя конкурсный проект, чтобы понимать стоимость и качество реализации. Дальше у нас была встреча с заказчиком, и нам сказали, что реализовать наше предложение невозможно. В этот момент мы достаем эту штуку и говорим — нет, ребята, это возможно.
— Каждый раз ведь не будешь доставать.
— Поэтому в конкурсах мы больше не участвуем. Сделали «Шереметьевскую» — и достаточно. Да и жюри заинтересовано в открытии новых имен, и второй раз нам никто не даст выиграть. Сейчас время начинать что-то новое. И потом, меня огорчает засилье иностранных компаний в числе победителей. Хорошо, если в консорциуме окажется кто-то из местных. Но ощущение, что это больше для галочки. Мода на иностранцев никак не закончится. Они отличные архитекторы, но наши российские не хуже. Хотя дело даже не в этом. У иностранных компаний совсем другая степень ответственности по сравнению с местными, поэтому они позволяют себе продвигать у нас довольно проходные и «вторичные» проекты.
Наша справка
Архитектурное бюро AI-architects основано в 2008 году выпускниками МАРХИ Иваном Колманок и Александром Томашенко. Компания специализируется на проектировании жилых и коммерческих объектов, территориальном планировании и благоустройстве общественных пространств. Среди крупнейших реализованных проектов в Москве — благоустройство Боровицкой площади, мост на ВДНХ, станция метро «Шереметьевская».